Два года на то, чтобы догнать Версаче
Дизайнер Денис Симачев поделился с корреспондентом "Денег" Анной Карабаш творческими планами развить тему хохломы и гжели.
-- С чем связан ваш торжественный выход в большое плавание?
-- Я бы сказал, что рост у нашей компании был постоянный, просто со стороны ощутимый эффект стал очевиден за последний год. Три года назад марка была ребенком, сейчас это взрослый человек. Серьезно стоит на ногах, и у нее большое будущее, причем в России. По всем прогнозам аналитиков, в течение года она станет номер один во всем. Поэтому мы и решили объявить, что переходим на другой уровень бизнеса. Сейчас все производство у нас в Италии, есть несколько фабрик, которые работают в основном только на нас. Но там еще отшиваются иногда вещи из первых линий Christian Dior и Voyage Passion, к примеру. Местные швеи, которые вот тут, в моей студии, сидят, разрабатывают новые идеи для коллекции. Это дизайн-студия, они работают для того, чтобы, общаясь с теми же итальянцами, можно было бы им объяснить, чего именно я хочу. Ведь они делают джинсы по своим стандартам, я же хочу по своим. Чтобы они сделали, как я от них требую, им надо везти образец. Есть такая вещь -- когда одна фабрика исполняет заказы нескольких марок, вещи становятся усредненными, Армани и Гуччи становятся все на одно лицо. Чтобы мы вдруг не стали итальянской компанией с русским названием, экспериментальные образцы должны быть отсюда, тогда им будет тяжело сделать вещи равнобедренными со всеми прочими марками.
-- Почему вы в России не стали развивать производство, раз вы русская компания?
-- Это объективные условия -- из-за недостатка фурнитуры, тканей, порядочности поставщиков и т. д. Ты можешь все грамотно спланировать, даже привезти ткани и фурнитуру из Италии, но есть дядя Вася, который вовремя не сделает то, что обещал, и все. Легче все делать в Италии -- и за более приемлемые деньги, и быстрее намного, ведь в фэшне важна скорость. Если ты не успел в свое время, ты не успел вообще, а если ты еще и сорвал поставки, то с тобой завтра не будет никто разговаривать, тут все жестко.
-- А что за непонятная история с Абрамовичем? Я слышала, что вы будете делать в Лондоне на их стадионе показ к столетию Chelsea в сентябре, и что у вас большие партнерские планы -- вроде бы целый совместный проект, и что вы форму для клуба Chelsea шьете, а какие-то арт-проекты для футбольного клуба готовите.
-- История непонятная, и я не буду говорить более понятным языком. Как только все произойдет, вы обо всем узнаете.
-- Почему вы предпочитаете обрастать многочисленными партнерами, которые вкладываются в ваш бизнес, а не берете, например, долгосрочные кредиты в банках?
-- Вникать в финансы не люблю. Я занимаюсь творческими вопросами. Я вот слышал, что у нас годовой оборот где-то $600 тыс. Но это не истина в последней инстанции, коммерческий директор знает точнее. А партнеры для меня -- практически родственники. И относиться к этому нужно как к одной большой семье, как это в Италии происходит. Ту же самую традицию я пытаюсь здесь завести. Официально у меня несколько партнеров, количество обозначать не буду. С каждым годом их все больше, при этом у меня тоже доля, я тоже вкладываюсь.
-- Быстро придумываете концепцию или долго мучаетесь, постоянно все переделывая?
-- У меня сейчас уже есть идеи для коллекций на несколько лет вперед. То, что вы видите сейчас, было придумано два-три года назад. Я к своему делу отношусь только как к бизнесу, а нервные творческие метания не моя тема. Я во всех ситуациях пытаюсь оставаться спокойным и думать на несколько шагов вперед. Даже когда реальные проблемы случаются, как это было у нас в Париже: багаж с коллекцией улетел в Токио, а через три дня показ. Его нашли, только когда мы в Москву вернулись. В итоге из четырех сумок с вещами у нас была только одна. Но мы моментально что-то купили на барахолках, как-то выкрутились -- сорвать показ и подвести кучу народа было бы ужасно.
-- А вот Петлюра, к примеру, говорит, что ваша идея с советской символикой на самом деле была вынесена из его коллекции винтажных вещей.
-- Идеи носятся в воздухе, а столбит их за собой тот, кто больше вкладывается в пиар и рекламу. Те, кто сейчас пытается повторить хохлому и гжель, это уже подделка под меня. Взяли мою майку с Путиным, где дорогая вышивка и шелкография, отсканировали ее и таким же методом, как рисунки на кружках делают, напечатали. Ну и продавали за $10 на Горбушке. Или вот я видел на Гоа -- мои олимпийки с "СССР" попали к индусам, и они один в один повторили их -- с такими же вышивками, из тех же тканей. Я не ожидал от индусов такого качества. И продавали они свои подделки всего за $20. Но это тоже в целом весело, потому что по бизнесу не бьет. А вот когда повторения идут прямо стопроцентные, причем продаются за те же деньги, это уже меня злит. Это неэтично.
-- Ну признайтесь, русская тема -- это же для вас чисто коммерческий ход, чтобы хорошо продаваться на Западе.
-- Конечно. Я вот еще разовью темы хохломы и гжели, чтобы получилось как у Джанни Версаче, который взял древнеримский орнамент меандр, и теперь он у всех ассоциируется с Versace. Чтобы выйти на этот уровень с русскими мотивами, нашей компании осталось года два.
-- Вы почти не принимаете участия в показах российской моды, хотя все ваши коллекции на советскую тему. Почему?
-- Недели моды в России - бесполезное занятие в смысле производства. Там на показы в основном приходят друзья и клиенты. А чтобы марка развивалась, ей нужны журналисты и байеры. Первые обеспечивают информацию, вторые, элементарно, - жизнь марки. Потому что чем больше заказов, тем успешнее продвижение на рынке. И здесь в Италии главное не показы, а show-room, где решается: будет марка дальше жить или нет. Ведь мода, представленная в глянцевых журналах, - это только верхушка айсберга, и в России этого пока не понимают. На самом деле модная индустрия - это мощное производство, в которое надо вкладывать деньги не один десяток лет. Причем на уровне государства. У меня этого нет - пока я существую в основном на спонсорские деньги.
- Вы впервые выставляетесь на Pitti Uomo. А потом поедете дальше - в Милан, Париж?
- Вряд ли. Здесь у меня много заказчиков и не надо вкладывать деньги в показы, а главное - в рекламу, ею занимаются сами бутики, которые продают марку Denis Simachev. Ведь производителю одежды достается только 10 процентов от цены, остальное уходит бутику, который продает вещи. Продавать чужие вещи очень выгодно. Но у нас это понимают неправильно. В Москве, например, многие хотят купить мои вещи, но не знают - где, потому что рекламы нет, а я не имею права отдавать на нее деньги. Мне надо платить своим швеям и сапожникам.
- Кстати, о производстве - сколько у вас мастеров в штате?
- Сегодня около шестидесяти. Это редкие специалисты, которых я ищу по всей стране. Они готовы сутками просиживать в библиотеках, музеях, потому что основа каждой моей коллекции - всегда историческое явление. И качество - вы знаете, чтобы понять, чем славится какая-либо марка, надо полностью распотрошить вещь, установить, что у них делается отлично, а что - не очень, взять все лучшее и применить к себе. А для этого нужны хорошие руки и вдумчивое отношение к делу. Машина не может дать ощущения энергии, душевного тепла, которым напитывается вещь, сделанная вручную: за то время что машина произведет сто экземпляров, мастер - только две-три вещи, вложив в каждую часть себя. Конечно, ручная работа стоит дорого, но я предпочитаю, чтобы мои вещи стоили сто долларов, а не два, но несли владельцу информацию, вернее, мое отношение к одежде.
- На этот раз вы остановились на морской теме. Почему?
- Я бы сказал, на теме советского моряка. У коллекции нет определенного названия, но я бы назвал ее "Trip русского моряка в Бразилию" - по названию одного из эпизодов саундтрека, который Игорь Вдовин в Питере специально записал для этого показа. Почему trip - прогулка, путешествие? Да это же образ нашего моряка, который, мотаясь по всем континентам, тоскует по родной стороне, но и не может жить без моря. А география его путешествий весьма условна - тут и восточные мотивы, и латинские, и русская тоска. Меня привлекла красота нашей советской военно-морской формы - самой эффектной из всех родов войск. Одни кители чего стоят - мы распотрошили уйму разных фасонов, чтобы понять, почему они так классно сидят! А ботинки из парусины, которые натирали мелом? А брюки-клеш моряков, которые смотрятся и немного по-блатному, и так шикарно? Я люблю историю своей страны и нахожу в ней массу импульсов для работы.
- Все эти знания и любовь можно успешно эксплуатировать, работая более эффективно на Западе. Не хотите открыть фирменный бутик, например, в Италии, особенно после нынешнего успеха?
- Нет, мне здесь некомфортно. Хотя по коммерческим законам я должен был бы здесь жить - у меня много заказов на фабриках, и я мотаюсь в Италию чуть не каждый месяц. Но для души мне нужна атмосфера моей страны, моего ателье на заводе у метро "Курская", где работяги уважают меня за то, что я вкалываю, как и они.
- Вы по-прежнему упрямо отказываетесь фотографироваться, а ведь имидж - одно из условий успеха на Западе.
-- Да, если в России от меня уже все пиарщики отстали, здесь это большая проблема. Это вовсе не выпендреж. Просто мне не хочется, чтобы люди, узнавая мое лицо, говорили: "А, это тот самый дизайнер одежды". Может быть, через год я займусь чем-нибудь другим, а имидж дизайнера сможет помешать мне. Так что пусть я буду просто Денис Симачев, а кто я - какая разница?
Денис Симачев изрядно поглумился над многими советскими святынями, а заодно и над современным российским гимном
Дизайнер Денис Симачев, наверное, самый успешный отечественный производитель в индустрии моды. Показывает коллекции на Неделе моды в Милане, продает свои вещи в Москве, Лондоне, Осло, Токио, Мадриде, Кельне и Гонконге. Сам дизайнер уверяет, что к концу года его марка станет самой модной на русском рынке моды, причем не только среди отечественных брэндов. Смеяться над этими планами, считает корреспондент "Денег" Анна Карабаш, не следует: претензии вполне обоснованные.
Пижон ® Copyright © All Rights Reserved
